Следователи сочли публичным телефонный разговор арестованного за «фейки», так как его прослушивал силовик, который испытал «чувство тревоги, страха и незащищенности со стороны государства».
Следователи сочли публичным телефонный разговор арестованного за «фейки», так как его прослушивал силовик, который испытал «чувство тревоги, страха и незащищенности со стороны государства».